феномен "русской интеллигенции", поговорим о науке и общественном бытии :) Опции

[Валера Хренников]

Довольно давно размышляю над природой и пертрубациями необычного явления, бытующего на просторах бывшей Российской Империи и бывшего совка, именование коему "интеллигенция".

Ему, как известно, нет прямых аналогов в культурах других стран мира, поэтому оно в достаточной степени произвольно и эфемерно. Почему из одного следует другое? Поскольку мышление более-менее интеллектуально развитых жителей России и пост-совка в масштабах общества не твёрдо, "оно" привыкло ссылаться на внешние по отношению к нему в основном западные установившиеся взгляды либо же, "разогнавшись" на почерпнутых на западе сведениях, оно привыкло от них "отталкиваться", уходя в "свободный полёт", но тем не менее проявляя таким образом своё зависимое положение.

Скажем, "цитадель культуры" в России исторически это Санкт-Петербург - импортированный в Россию "Новый Амстердам". Первый университет - импортированное из Европы образовательное учреждение. Да, потом был русский мужик Ломоносов, но важно то, что он учился у "немцев", чтобы состояться в качестве русского учёного. Современный русский язык и русская литература сформированы в 19м веке дворянами и первым среди прочих Пушкиным с опорой на структуру речевых оборотов французского языка, на французскую литературу. Зависимость от запада налицо.

Если же взять значение слова "intelligence" в наиболее популярном на сегодняшний день западном языке - английском, то у него всего два основных значения, сводящихся по сути к "сообразительности" и "разведке". Понятно, что "разведка" - это уже совсем побочная смысловая ветвь, "сообразительность" же к "русской интеллигентности" относится весьма и весьма опосредованно. Например, по-английски корректно будет сказать "this dog is very intelligent", т.е. "эта собака очень сообразительна".

В смысле "смышлёная собака", "умная". Именно так, т.е. компонент "ума" непременно в этом имеется, но он фигурирует на "низовом уровне": если собака не бросается на людей и способна обучаться простым командам, то она 100% "intelligent" без всяких скидок на то, что она всего лишь собака, не способная понимать многих либерально-гуманитарно-политических тонкостей.

Подобно собакам оценка "intelligent" выдаётся и людям от грудного возраста то полновесно зрелого. Сообразительный, "intelligent" ребёнок - "схватывает всё на лету", а читать ещё не умеет, рано ему пока. Левша - смекалистый, "intelligent". Аглицкую блоху подковал - поди ж ты, а ведь нигде ничему не учился.

В общем, в западных языках "русской интеллигенции" не на что опереться в качестве аналогов. Англоязычная статья "intelligentsia" ссылается на жителей территории Польши, занятой Россией в 19м веке да ещё на какого-то русского кента Петра Боборыкина, активно "подковавшего" блоху т.е. слово "интеллигенция" в соотстветствиии со своими лично-фантомными надобностями в 1860х годах: http://en.wikipedia.org/wiki/Intelligentsia

Что же получается? Если взять в качестве точки отсчёта "русской интеллигенции" 1860е годы, то нетрудно заметить, что она "родилась" синхронно с освобождением царём крестьян от крепостного права и началом движения "разночинцев". Т.е. уничтожение крепостничества привело к потере исключительного значения дворянства и к относительному смешению классов общества с общим движением оного в торгашеско-буржуазную сторону. Соответственно, "светскость", "аристократизм" вместе с дворянством также стали терять значение, им потребовалась замена на более широком "демократическом" уровне, приемлемом для "разночинцев".

Опять же, если взять 1860-е годы за точку отсчёта "русской интеллигенции", то оказывается, что такие столпы русской культуры как Пушкин, Лермонтов, Жуковский и т.д. НЕ являются "интеллигентами" а всего лишь могут "почитаться" "интеллигентами" в качестве, например, своих "провозвестников", впрочем как и любыми другими русскоязычными потомками этих великих людей, не считающими себя "интеллигентами". Соответственно, русская классическая литература в основном является литературой дворянской, существовавшей не благодаря событиям 1860-х и далее годов а скорее параллельно этим событиям, имея свой изначальный импульс совсем в другую, куда более "славную" и "аристократическую" эпоху.

Если же посмотреть по истории России, какие плоды ей принесла, собственно, интеллигенция, то надо глядеть на "плоды трудов" разночинцев, например. В 1881м году Александр II, не так давно даровавший свободу крепостным крестьянам, успешно взорван. Самодержавие, несмотря на свою относительную просвещённость и гуманность правления, стремительно теряет авторитет во всех слоях общества. Прежде всего, и что особенно опасно, в низах - у крестьян и рабочих, но при этом разночинцы начинают активно идти в народ и, как сейчас принято говорить, "раскачивать лодку". Начинается всякое откровенное говно в ленинском стиле типа "Герцен развернул революционную агитацию" плюс террористическая активность, короче, "Бесы" Достоевского.

Конечно, не все силы "интеллигенции" настолько одиозны, например, те же "кадеты", в число которых входил, например, весьма аристократичный по происхождению и продвинутый по светским манерам и образованности папочка Владимира Набокова, впоследствии погибший в эмиграции при защите своего друга Милюкова от покушения более одиозных эмигрантских кентов.

Но так или иначе "дворянский элемент" погоды не сделал. Да и в семье Владимира Набокова родные не понимали дем. устремлений его папочки, справедливо полагая, что ничем хорошим то, за что он борется, ни для него, ни для всей их семьи не кончится.

Да, наверно, "дворянские элементы" - всякие высокопоставленные чиновники, в том числе военные, сыгравшие свою роль в отречении Николая II от престола, полагали, что "делают погоду" и при этом действуют на благо всего народа. Можно ли их "за это" считать "интеллигентами". Наверно, очень-очень условно. Поскольку "судьбы интеллигенции" слишком разнятся с судьбами части дворянства, пусть и либерально настроенной, непосредственно после революции. Одни вышли на "гребень революционной пены", возглавив движуху или хотя бы въехав в Москву-Петроград в чужие квартиры. Другие же были либо уничтожены либо рассеяны по свету под руководством или при равнодушии первых в первые месяцы после октябрьского переворота. Трудно объединить столь разнонаправленные движения одним и тем же термином "интеллигенция". Поэтому папа Владимира Набокова для меня НЕ интеллигент, хоть он и был революционно настроенным кадетом.

А кто же "интеллигенты"? Разночинцы, НЕ дворяне, так как против дворянства был развязан террор. И здесь на сломе гос. строя как чёрт из рукава сыграл свою роль "еврейский фактор". Евреи быстро подсуетились в мутной воде пролетарской революции и в массовом порядке "прыгнули" из своих различных "местечек", где они жили "при царском режиме" "за чертой оседлости" в столичные города - Москву и Петроград в первую очередь. Практически они, обладая сообразительностью, гибкостью и настырностью, смогли ответить на "вызов времени" и заполнить по максимуму тот "культурно-интеллектуальный" вакуум, который остался после уничтожения дворянства и прочих "пособников старого режима".

Далее произошла такая история, что Джугашвили захватил власть и отжал слегка Бронштейна и прочих комуняк-евреев от своей верховной кормушки. Так они из революционеров-"хищников" сами постепенно стали превращаться в притесняемых и, собственно, вновь почуствовали себя "интеллигенцией" - этакими "диссидентами", чего-то по кухням бормочущими про "кремлёвского горца".
А далее по истории советской уже "интеллигенции" есть замечательная статья в еврейской газете от весьма и весьма учёного еврейского же автора:

Евреи и русская интеллигенция

... конкретная территория – «малая», а не «большая» родина – общая у евреев не со всеми русскими, а только с теми, кто живет в крупных городах – в первую очередь в Москве и Ленинграде-Петербурге. И культура у русских и у «русских» евреев одна. Но если культуру делить по социальным группам, то общая культура у подавляющего большинства «русских» евреев – только с одной группой русского населения, соответствующей им по степени урбанизации и образовательному цензу – с русской интеллигенцией.

...Тем не менее есть такая вещь, как интуитивное знание

...А если серьезно, то, при всей расплывчатости критериев «интеллигентности», я предлагаю такой, тоже, конечно, весьма уязвимый: интеллигент и в старой, и в современной России, и в Советском Союзе – это человек, придерживающийся общегуманистических, либеральных взглядов.

...
Так вот, некорректный вопрос «навскидку»: сколько такой интеллигенции было в России в начале XX в. и сколько ее сейчас? Этот вопрос я задавал разным людям, привыкшим за свои слова отвечать. Все отмахивались и ворчали, но когда я напоминал про интуитивное знание и гарантировал полную безответственность, отвечали: в начале XX-го несколько сот тысяч, ну миллион, к концу – три-пять. Вот и дадим оценку точными цифрами «с потолка»: на протяжении XX в. такая русская интеллигенция выросла от сотен тысяч или миллиона до нескольких миллионов человек. Очевидно, что в эти миллионы входят и почти все, если не все, российские евреи. Этот слой – или, по крайней мере, его ядро – русская интеллигенция.

Тогда новый вопрос: может ли одна группа численностью от миллиона до нескольких миллионов человек ассимилировать другую, приблизительно такой же численности, если обе группы находятся примерно на одном уровне культуры и представляют одну и ту же социальную среду?
Что же тогда произошло в Советском Союзе с евреями и интеллигенцией? Рискуя показаться неприятным ревнителям чистоты нации – и русской, и еврейской, – отвечу: они взаимно ассимилировались (пока, конечно, частично, не целиком – да вы что! ни боже мой! чур-чур меня!).

http://www.evreyskaya.de/archive/artikel_201.html

Вот пример видео-фильма, снятого евреем, про то, как в совке притесняли другого еврея. Совершенно типичная история для совка, когда евреи как бы разыгрывают роли этаких декабристов 20-го века. Какая-то жена Лия, которая в Сибирь едет и т.д. Всех чморит жестокий грузин - враг евреев.

http://www.youtube.com/watch?v=Tpzqj06VOsQ

На что это походит? Сейчас при глобальной экономике большинство товаров - бывших итальянских, французских, американских и т.д. производят "made in China". Так вот после 1917 года "русская интеллигенция" - это как с товарами на прилавке: куда ни плюнь, с огромной вероятностью "made in China", либо "сборка местная", а детали, опять же, прямиком из Азии.

Примеры в "культурной среде" всем широко известны - Высоцкий, Макаревич, Борис Заходер

Возможно, что из-за пресловутой "взаимной ассимиляции", о которой пишет в статье Милитарёв, мы с детства привыкли ко всякой чуши типа его "оценке точными цифрами «с потолка»". Сначала чел прикинет х. к носу, потом на основе этого сделает какой-нибудь "точный вывод". Но мы привыкли к мухляжу, к подгонке действительного под желаемое и вообще к каким-то совершенно дурацким в своей "одесскости" ухваткам. Здесь возьмём умом и эрудированностью, а дальше кинем лоха, всё равно "он" не сообразит. Там прогундосим "одесский блатняк" под высокопарные стихуёчки. Вот примерно во что выродилась "интеллигентность", если ей, конечно, было во что "вырождаться" с "высот" разночинства, скажем, образца 1881 года.

Хм, принимая во внимание "подвиг 1881 года" "народовольцев" и персонажей "Бесов" Достоевского, весьма возможно, что остался некий статус кво, несмотря на все тектонические сдвиги, в моральном облике т.н. "русской интеллигенции" на протяжении всех 150 лет её (недо)существования

[Валера Хренников]

Федотов в далёком 1929м году в статье со странным названием весьма чётко описал нац. проблемы, с которыми столкнулась потрёпанная и урезанная Россия после всплытия из замороженного коммунистического небытия в 1991м году. В частности, такая небольшая цитата - начало статьи:

БУДЕТ ЛИ СУЩЕСТВОВАТЬ РОССИЯ?

Вопрос этот, несомненно, покажется нелепым для большинства русских людей. Мы привыкли, вот уже одиннадцать лет, спрашивать себя об одном: скоро ли падут большевики? Что за падением большевиков начинаться национальное возрождение России, в этом не было ни искры сомнения. В революции мы привыкли видеть кризис власти, но не кризис национального сознания. Многие не видят опасности, не верят в нее. Я могу указать симптомы. Самый тревожный – мистически значительный – забвение имени России. Все знают, что прикрывающие ее четыре буквы «СССР» не содержат и намека на ее имя, что эта государственная формация мыслима в любой части света: в Азии, в Южной Америке. В Зарубежье, которое призвано хранить память о России, возникают течения, группы, которые стирают ее имя: не Россия, а «Союз народов Восточной Европы»; не Россия, а «Евразия». О чем говорят эти факты? О том, что Россия становится географическим пространством, бессодержательным, как бы пустым, которое может быть заполнено любой государственной формой. Одни – интернационалисты, которым ничего не говорят русские национальные традиции; другие – вчерашние патриоты, которые отрекаются от самого существенного завета этой традиции – от противостояния исламу, от противления Чингисхану, – чтобы создать совершенно новую, вымышленную страну своих грез. В обоих случаях Россия мыслится национальной пустыней, многообещающей областью для основания государственных утопий. Можно отмахнуться от этих симптомов, усматривая в них лишь новые болезни интеллигентской мысли – к тому же не проникшие в Россию. Но никто не станет отрицать угрожающего значения сепаратизмов, раздирающих тело России. За одиннадцать лет революции зародились, окрепли десятки национальных сознаний в ее расслабевшем теле. Иные из них приобрели уже грозную силу. Каждый маленький народец, вчера полудикий, выделяет кадры полуинтеллигенции, которая уже гонит от себя своих русских учителей. Под кровом интернационального коммунизма, в рядах самой коммунистической партии складываются кадры националистов, стремящихся разнести в куски историческое тело России. Казанским татарам, конечно, уйти некуда. Они могут лишь мечтать о Казани как столице Евразии. Но Украина, Грузия (в лице их интеллигенции) рвутся к независимости. Азербайджан и Казахстан тяготеют к азиатским центрам ислама.

С Дальнего Востока наступает Япония, вскоре начнет наступать Китай. И тут мы с ужасом узнаем, что сибиряки, чистокровные великороссы сибиряки, тоже имеют зуб против России, тоже мечтают о Сибирской Республике – легкой добыче Японии. Революция укрепила национальное самосознание всех народов, объявила контрреволюционными лишь национальные чувства господствовавшей вчера народности. Многие с удивлением узнают сейчас, что великороссов в СССР числится всего 54%. И это слабое большинство сейчас же становится меньшинством, когда мы мысленно прилагаем к России оторвавшиеся от нее западные области. Мы как то проморгали тот факт, что величайшая империя Европы и Азии строилась национальным меньшинством, которое свою культуру и свою государственную волю налагало на целый этнографический материк. Мы говорим со справедливою гордостью, что эта гегемония России почти для всех (только не западных) ее народов была счастливой судьбой, что она дала им возможность приобщиться к всечеловеческой культуре, какой являлась культура русская. Но подрастающие дети, усыновленные нами, не хотят знать вскормившей их школы и тянутся кто куда – к Западу и к Востоку, к Польше, Турции или к интернациональному геометрическому месту – то есть к духовному небытию.

Поразительно: среди стольких шумных, крикливых голосов один великоросс не подает признаков жизни. Он жалуется на все: на голод, бесправие, тьму, только одного не ведает, к одному глух – к опасности, угрожающей его национальному бытию.

Вдумываясь в причину этого странного омертвения, мы начинаем отдавать себе отчет в том, насколько глубок корень болезни. В ней одинаково повинны три главнейшие силы, составлявшие русское общество в эпоху Империи: так называемая интеллигенция и власть. Для интеллигенции русской, то есть для господствовавшего западнического крыла, национальная идея была отвратительна своей исторической связью с самодержавной властью. Все национальное отзывалось реакцией, вызывало ассоциацию насилия или официальной лжи. Для целых поколений «патриот» было бранное слово. Вопросы общественной справедливости заглушали смысл национальной жизни. Национальная мысль стала монополией правых партий, поддерживаемых правительством. Но что сделали с ней наследники славянофилов? Русская национальная идея, вдохновлявшая некогда Аксаковых, Киреевских, Достоевского, в последние десятилетия необычайно огрубела. Эпигоны славянофильства совершенно забыли о положительном творческом ее содержании. Они были загипнотизированы голой силой, за которой упустили нравственную идею. Национализм русский выражался главным образом в бесцельной травле малых народностей, в ущемлении их законных духовных потребностей, создавая России все новых и новых врагов. И наконец, народ, – народ, который столько веков с героическим терпением держал на своей спине тяжесть Империи, вдруг отказался защищать ее. Если нужно назвать один факт – один, но основной , из многих слагаемых русской революции, – то вот он: на третий год мировой войны русский народ потерял силы и терпение и отказался защищать Россию. Не только потерял понимание цели войны (едва ли он понимал ее и раньше), но потерял сознание нужное™ России. Ему уже ничего не жаль: ни Белоруссии, ни Украины, ни Кавказа. Пусть берут, делят кто хочет. «Мы рязанские». Таков итог векового выветривания национального сознания.

Это очень проницательно. И в то время в эмиграции, и в позднесоветское время в Совке было принято думать, что если комуняк скинуть, то всё будет круто. А когда комуняки "разморозили" Россию, то пошли вот эти самые процессы, на которые указывал Федотов. Даже такая мелочь как "евразийство" - и то по сути упомянуто.