Законченное может отражаться в незаконченном.
Вот, например, любопытная трактовка:
Цитата
В действительности ключевой фразой фильма являются слова второго раввина, сказанные им стоматологу по поводу зубов гоя: "Знаки бога? Мы не знаем. Что хочет бог? Мы не знаем. Делать добрые дела? Не повредит." (дословно не помню), а ключевым образом, позволяющим соединить между собой все детали картины, является кот Шрёдингера. Стартовый эпизод тогда сразу становится на своё место. Его сущность сводится к демонстрации "морального кота Шрёдингера". Потому что старик, которому женщина вгоняет в грудь нож, уходит – и мы так и не знаем, то ли это глупая баба убила хорошего человека, то это умная женщина прогнала злого духа. Однако остаются последствия – моральные последствия. Сомнения. Размышления. Попытки понять, правильными ли были действия женщины. И Коэны дают здесь однозначный ответ: нет, не правильными. Человек это? Мы не знаем. Диббук это? Мы не знаем. Делать добрые дела? Не повредит.
Если понять, что старик является котом Шрёдингера, то есть одновременно и человеком и диббуком, то становится ясно, что женщина убила 50% хорошего человека.
Вообще, количество котов Шрёдингера в фильме просто зашкаливает за разумные пределы. Попробуем их посчитать:
................
Цитата
8. Наконец, сам Ларри – после последнего звонка его врача. Конечно, "очевидная трактовка" предполагает, что Ларри мёртв. То есть, почему бы врачу не сказать по телефону результаты, есть всё хорошо? Однако, с другой стороны – в начале фильма врач уверенно утверждает, что у Ларри отличное здоровье. Вряд ли профессиональный доктор – а они любят перестраховываться, назначить дополнительный анализ, показать пациента коллеге – стал бы утверждать это, если бы у него были сомнения. Может быть, он просто не хочет обсуждать с пациентом результаты по телефону. Вообще. Даже если они замечательные. Таким образом, Ларри попадает в ту же зону шрёдингеровской неопределённости, что и целый ряд других образов картины: мы не знаем, всё ли с ним хорошо, или всё плохо.
(есть ещё несколько мелких "котов", но я их опустил).
Вся эта двойственность, созданная вокруг почти каждого объекта картины, нужна Коэнам с единственной целью: для иллюстрации идеи Бога. Бог есть? Или Бога нет? Один из главных вопросов, которые мучили человечество на протяжении его истории Коэны решают с агностическим пафосом: не важно, есть он или нет. Не важно, хочет он от нас чего-то или нет. Не важно, подаёт ли он нам знаки, или не подаёт. А что важно? Делать добрые дела. Потому что вне зависимости от того, есть Бог или нет – это не повредит.
Наконец, для того, кто знает, в чём суть парадокса Шрёдингера, Коэны дают и последний финальный ответ на вопрос о Боге. Ведь парадокс Шрёдингера заключается не в том, что мы не знаем, есть кот или нет. А в том, что после некоего уже свершившегося события кот попадает из вероятностного будущего в реальное настоящее. Он одновременно и жив и мёртв. И это – коэновский Бог. Бог одновременно и есть, и нет – и в этом его сущность.
При такой трактовке не только стартовый эпизод, но вообще любой кадр фильма обретает математическую ясность своего места в картине.